— Но ведь это оружие будет предназначено для сил особого назначения, для которых унификация боеприпасов — очень важна. Им проще, как понимаю, нести двести патронов одного типа, зная, что их, если будет нужно, можно выпустить как из револьвера, так и из карабина, а не по сто каждого образца, — попытался возразить Бенджамин Генри, обращаясь к Императору. Впрочем, это было уже лишним.
— Разумно. Александр Павлович, я думаю, к предложению Бенджамина нужно прислушаться. Тем более что такого оружия нам будет нужно немного и особых требований к технологичности его производства нет. Кстати, а вариант нового револьвера под патрон уменьшенного калибра вы не разрабатывали?
— Признаться, у нас в разработке около десятка разных моделей этой системы сейчас. Есть даже поделки под патрон без фланца. Так сказать, перспективная модель для унификации в дальнейшем по боеприпасам с самозарядным пистолетом, который только проектируется. Впрочем, до ума доведены только эти две модели.
— Хм. Негусто.
— Ваше Императорское Величество, — несколько замялся Горлов. — Так вы настаиваете на том, чтобы мы показывали вам только отработанные образцы с хорошим уровнем подготовки технологической карты к серийному производству. Если показывать все опытные экземпляры, в том числе интересные, то одних только револьверов мы бы привезли сюда целый воз.
— Все нормально, Александр Павлович. Я вас не виню. Просто констатирую факт. Нам ведь нужны модели не только для армии, но и для гражданского применения, дабы агрессивно захватить как отечественный рынок подобного типа вооружения, так и на мировых просторах порезвиться. Демонстраций пока никаких не нужно, но подробный отчет о текущем положении дел я хотел бы от вас получить как можно быстрее. Само собой, с указанием узких мест и ваших соображений по возникающим трудностям.
— Мне потребуется некоторое время…
— Недели хватит?
— Думаю, что да.
— Отлично. Теперь давайте немного постреляем из предоставленных образцов и пойдем дальше. В конце концов, просто так посмотреть на них мы могли и у меня в кабинете.
Последующие два часа шла увлеченная стрельба, так как помимо Императора оценивали изделия оружейников еще и офицеры самых разных подразделений, сведенные в специальную комиссию.
В общем, новые револьверы всем очень понравились. Особенно при оглядке на старые образцы, которые не отличались ни легкостью, ни удобством, ни точностью боя. Да и сравнения с лучшими иностранными образцами прошли более чем успешно, так как тщательно вычищенные инженерные закрома передовых держав с некогда развитыми инженерными школами теперь трудились в России. Иными словами — для создания хоть сколь-либо серьезной конкуренции ни у кого из европейских игроков просто не было банального кадрового ресурса.
Переход к следующему этапу презентации с новейшей магазинной винтовкой калибра в четыре имперские линии вызвал у Александра, да и не только у него, просто совершенное оживление и «чертики» в глазах. Но больше всего, конечно, радовался Император, так как взял в руки оружие, безумно похожее на советский 7,62-мм карабин образца 1938–1944 годов. Разве что сразу бросалось потрясающее качество выделки, да несколько деталей, таких как выгнутая ручка затвора, флажковый предохранитель на тыльной стороне затворной коробки и несколько непривычный вид магазинной коробки.
Впрочем, попытка быстро разобрать карабин привычными еще с клуба движениями не удалась, так как конструктивно оружие имело куда больше отличий, чем визуально. То есть за внешним сходством, да и то не полным, а приблизительным, скрывалось совершенно новое и незнакомое оружие.
Той же потрясающей технологичности, которым славилась знаменитая «трехлинейка» из знакомой Императору истории, добиться, к сожалению, не удалось. Однако оружие получилось не сильно хуже в этом плане и имело все шансы на дальнейшее совершенствование.
— Александр Павлович, — играясь затвором, спросил Император, — сколько человеко-часов сейчас уходит на производство одной винтовки?
— Сейчас на Московском оружейном заводе МГ мы тратим на этот карабин порядка пятидесяти восьми станко-часов при стоимости производства тридцать восемь рублей. — Впрочем, увидев скисшее лицо Императора, Горлов спешно добавил: — Это текущие показатели. Мы работаем над снижением трудозатрат и стоимости данного изделия. Убежден, что в течение нескольких лет мы сможем довести до ума технологию.
— И насколько? — скептически скривился Александр.
— Думаю, что вдвое, — совершенно убежденным тоном сказал Горлов. — Конструкторское бюро при Московском оружейном заводе МГ сейчас работает над тем, чтобы заменить как можно больше деталей в конструкции на штампованные, тем самым уменьшив время и затраты на фрезеровальные и токарные работы. Мы бы уже сейчас смогли это сделать, но пока не имеем подходящих материалов и лекал.
— А что не так с материалами? — удивился Император. — Вы что, используете в винтовке много легированных сталей?
— Никак нет. Минимально. Подбираем оптимальное содержание углерода в стали и способы обработки: температуры, подходы в штамповки и прочее, дабы снизить количество брака. Но работы пока много.
— Хорошо. — Александр приложил винтовку к плечу и прицелился. Круглый апертурный прицел хоть и закрывал немного зрительное поле, но наведение на цель было очень быстрым и легким. — Александр Павлович, давайте постреляем. Снаряжение магазина, как я понимаю, из пачки?
— Именно так, — сказал Горлов и подал Императору коробку со снаряженными пачками.
— А почему тут семь патронов?
— Потому что совмещение шахматного положения боеприпасов в магазине позволило нам увеличить емкость за счет небольшого его выступа.
— Хм… хорошо. — Александр отвел затвор в заднее положение, вставил пачку в приемник магазина и выдавил туда патроны. После чего быстро отстрелял серию, расплываясь с каждым выстрелом в улыбке.
После стандартного армейского карабина обсуждали и смотрели армейскую же снайперскую винтовку под тот же патрон, полноценный станковый пулемет, представляющий собой вариацию на тему знаменитого браунинга образца 1917 года. И уже под вечер несколько экзотических видов вооружения: крупнокалиберный пулемет, тяжелую противоматериальную винтовку, помповое оружие новой модели и многое другое. Но все это относилось к перспективным образам вооружения, работы над которыми еще велись, и вопросов о принятии их на вооружение еще даже не поднималось. Разве что войска специального назначения заказали для себя несколько сотен разных любопытных поделок.
На этом первый день на полигоне завершился. В ушах у Александра слегка шумело, а правая рука гудела от количества произведенных выстрелов. Но на душе у него было спокойно, так как все шло по плану. По его плану.
Второй день был отведен под артиллерийские стрельбы.
Николай Владимирович Маиевский, в чьем ведении в этот раз была режиссерская палочка, начал показ с модернизированных образцов, уже имеющихся на вооружении.
Первой заговорила фактически новая модель четырехдюймового полкового орудия. В основном ее показатели были практически такими же, что и у Пп-4-65 «Ромашка», но вот технологичность производства, надежность и удобство ремонта не уступали советской 76-мм полковой пушке образца 1943 года. Разве что ствол был несколько короче, да обладал большими углами горизонтальной и вертикальной наводки.
Затем была представлена старшая сестра Пп-4-72, потяжелевшая на пятьсот килограммов и сильно уменьшившая в углах горизонтальной наводки. Главной отличительной особенностью новой Пд-4-72 стал ствол длиной в двадцать пять калибров. Для зимы 1871–1872 годов этот показатель казался чем-то потрясающим и недостижимым. По крайней мере, практически вся принимающая стрельбы делегация была потрясена до глубины души этим успехом отечественного артиллерийского дела. Далее были произведены стрельбы из опытной горной версии орудия Пг-4-72. Максимально облегченная, без противопульного жита, разбирающаяся на несколько частей, пригодных для вьючной перевозки, в плане стрельбы горная пушка не произвела особенного впечатления после Пд-4-72, но оно и не нужно было. Главное, что подобное орудие теперь могло сопровождать русские войска даже в самых сложных условиях театра военных действий.