— Мы думали не столько о капризности, сколько о том, где брать боеприпасы для «Ромашек»? Возить из Санкт-Петербурга? — улыбнулся Голицын. — До тех пор, пока железная дорога не дотянется до Тихого океана, нам будет выгоднее возить боеприпасы из Конфедерации.

— А свой завод для производства снарядов?

— К сожалению, пока его постройка в процессе. Остро не хватает строительных материалов. Взять тот же бетон, ну не успеваем его достаточно сделать. Он вообще — самое узкое место всех важных строек Восточносибирского генерал-губернаторства. Да и по срокам ничего толком сказать не смогу. Кроме того, мы все равно порох у себя сами не производим. Так что намного проще пока все это производить на заводах Конфедерации.

— Как вернетесь к себе в Хабаровск, напишите мне подробный отчет о том, что и где не хватает.

— Вот краткий перечень, — подал Голицын Александру плотно набитую папку с бумагами, что он принес с собой. — Он был составлен перед поездкой.

— Краткий? — улыбнулся Император. — Хм. Очень хорошо. Будем думать, чем сможем помочь, потому как возить патроны и снаряды через весь материк — затея не самая правильная. Их нужно изготавливать на месте. Да и не только их. Так. Что еще у вас имеется?

— Обе бригады располагаются недалеко от океана. Кроме них на заставах до Байкала стоит двадцать легких кавалерийских эскадронов, усиленных взводами тачанок, и двенадцать отдельных стрелковых рот. Плюс на юге Сахалина расположен полк морской пехоты. А вот от Байкала до границы с землями Туркестана у меня есть всего двенадцать казачьих сотен, причем вооруженных как попало.

— Куда же все остальные казаки делись? — Несколько опешил Император.

— Часть я принял в армию, а остальных от содержания довольно скудных полков и сотен временно освободил. Нет, что вы, не официально. У меня и полномочий таких нет. Просто не использую и все, стараясь военные задачи решать без них.

— Почему так? Чем они вам не угодили?

— Отчего сразу не угодили? Практика показала, что содержание на границе регулярных войск дает больший эффект противодействия контрабандистам и бандам, вторгающимся на нашу землю. Да и у казаков задач хватает. Они мне для других вещей нужны.

— А сколько, как вы считаете, вам нужно сил для полного разрешения возникших затруднений?

— Для военной кампании в Уйгурии мне нужно собрать ударный кулак. К имеющимся двум бригадам я хотел бы получить еще две пехотные и одну горнострелковую. Не считая вспомогательных сил обеспечения и два десятка эскадронов легкой кавалерии, усиленных тачанками.

— Почему бригады? Чем вас не устраивают дивизии?

— По всей видимости, противник не будет давать нам генеральное сражение. Такое деление диктует сам характер военных действий.

— Хорошо. Что еще?

— Плюс, для ударного кулака, было бы неплохо получить хотя бы один осадный дивизион. По слухам, они отлично зарекомендовали себя в Османской Империи.

— Но к ним придется возить боеприпасы «из Санкт-Петербурга».

— С этим можно будет смириться, так как часто, я думаю, они будут не нужны.

— После французской кампании я передам в ваше распоряжение один из уже сформированных осадных дивизионов.

— Прекрасно! Но это только ударный кулак. Кроме него мне потребуется что-то порядка пятидесяти эскадронов легкой кавалерии с тачанками и три десятка стрелковых рот. Если получится, пехоту тоже нужно будет усилить пулеметами.

— А артиллерия полевая не нужна?

— Да против кого ее применять? Большая часть боев носят характер скоротечных стычек с малочисленным противником, который практически никогда не старается держать позиции долго. Впрочем, даже стрелковые роты — и без того очень серьезные по силе подразделения для имеющегося театра военных действий. Сильнее скучивать войска просто не нужно.

— Кстати, а почему легкая кавалерия? Вам не нравится идея с рейтарами?

— Честно говоря, я не очень доверяю этой форме кавалерии. Да и не очень понятно, что с ними делать.

— Михаил Михайлович, давайте поступим так. Я дам вам двадцать пять эскадронов легкой кавалерии, выделив на каждый по четыре тачанки, и столько же — рейтаров. Это весьма перспективный вид кавалерии для патрулирования степей и пустынь. Кроме того, в отличие от так желаемой вами легкой кавалерии, он значительно серьезнее вооружен.

— Вы так в нем уверены?

— Конечно, иначе бы не предлагал.

Голицын настороженно взглянул в глаза Императору и кивнул:

— Хорошо.

— Ну вот и ладно, — улыбнулся Александр. — Давайте теперь пойдем дальше. Как у вас обстоят дела с железной дорогой от Хабаровска к Владивостоку?

— Кстати, вы наладили практику передачи оперативных отчетов по телеграфу? Помню, вы сетовали на большие затруднения в управлении, а мне такой подход очень сильно упростил дела.

— Наладить-то наладили, только все одно, это не сильно спасает. У меня значительные затруднения с управлением другого характера — кадры и пространство. Ведь эта громадина Восточносибирского генерал-губернаторства просто невероятная. Боюсь, что я вряд ли смогу поднять качество управления. Шутка ли — территория в половину России.

— И что вы предлагаете?

— Даже не знаю. Тут или делить генерал-губернаторство на более малые части надобно, или… даже не знаю, — покачал головой Михаил Михайлович.

— А не жалко такое предлагать? — хитро прищурившись, улыбнулся Александр.

— Жалко, конечно, но что делать? Вы ведь, Ваше Императорское Величество, с меня потом все спрашивать будете. Отчего то не сделал? Почему это не проконтролировал? А я и так уже недосыпаю.

— Так что же вы с губернаторами не работаете? Дали бы им больше самостоятельности в делах.

— Сколько мог — все дал. Но часть вещей находится только в моем ведении. Например, стратегические стройки, переселение, военные операции. А они, как вы понимаете, влекут за собой вникания в детали, разъезды по чрезвычайно обширным территориям и много головной боли, связанной с разбором кадровых вопросов на местах. Кадры — это вообще жуткий нарыв. Иногда сажусь в кресло, закрываю глаза и оторопь берет от того, как жить дальше и что делать. Все эти годы прошли как в тумане. Иногда сам не понимал, как что получалось.

— Не хватает Бернадаки?

— Конечно. Я без него как без рук. — Михаил Михайлович повесил голову с печальным взглядом. — Да и вообще, привык я к нему. Прикипел.

— Мы все по нему скорбим. — Александр выдержал паузу, глядя на сникшего Голицына, после чего продолжил. — И как вы предлагаете разделить Восточносибирское генерал-губернаторство?

— Как? — встрепенулся Михаил Михайлович. — На три части: Восточносибирское, Тихоокеанское и Североамериканское генерал-губернаторства. За первым оставить Енисейскую, Иркутскую, Якутскую и Забайкальскую губернии. За вторым — все оставшиеся владения в Азии плюс острова в Тихом океане.

— А третьему все земли Северной Америки?

— Именно так.

— Но ведь собственных ресурсов у наших владений по реке Юкон и далее просто нет. Какое же это генерал-губернаторство, когда там жителей тысяч десять только и наберется, не считая аборигенов, которые еще не вышли из каменного века?

— Так завезут же население. Вон, только при мне оно вдвое увеличилось, да с гаком.

— Вот когда завезут, тогда и поговорить можно будет, — отрезал Александр. — Но ваше желание разделить махину Восточносибирского генерал-губернаторства я поддерживаю. Сами где хотите остаться?

— Куда пошлете, Ваше Императорское Величество, — вытянулся Голицын.

— Хорошо. Тогда поступим так. Вы, как и были, останетесь Восточносибирским генерал-губернатором, оставив под своим началом Енисейскую, Якутскую, Иркутскую и Забайкальскую губернии, а также Монгольскую, после ее формирования.

— А как быть с Восточным Туркестаном?

— Он и раньше был западней ваших владений, но в ваших руках были сосредоточены весьма солидные ресурсы, однако теперь ситуация изменилась. Поэтому я поручу это дело Николаю Геннадьевичу Казнакову. Он, конечно, как военный человек себя не сильно хорошо проявил, но, думаю, сможет справиться. В конце концов, не сам будет бригадами командовать.