— Дорогой мой! — Морган буквально сиял, видя этого мужчину совершенно неприметного вида. — Вы просто мой спаситель!
— Отчего же? — Курьер имперской разведки несколько недоумевал.
— Да как же так? Разве вам не понятно? Без этого чертового телеграфного кабеля нет никакой возможности что-то узнавать оперативно. Эти корабли словно черепахи ползают по Атлантике. Я совершенно перепуган событием, что произошло в Северном море. Что случилось с Его Императорским Величеством? Он жив?
— Получив предупреждение о готовящемся покушении он решил не испытывать судьбу и вернуться из Лондона в Москву несколько нестандартным путем. Я подробностей не знаю, но Его Императорское Величество смог выйти сухим из воды, причем в который раз.
— А как же он добирался до Москвы?
— Никто не знает, а кто знает — помалкивает. Это, знаете ли, новая мода — помалкивать и лишнее не болтать. Мне известно только то, что Его Императорское Величество появился как чертик из табакерки на третьи сутки в Москве.
— Но о его гибели уже написали газеты?
— Только французские газеты. — Улыбнулся курьер. — Королева Виктория и премьер-министра Дизраэли были предупреждены о том, что он, опасаясь покушения, не пойдет на корабле из Лондона, а все остальные страны были в замешательстве. Люди не понимали, верить ли в эту новость или нет.
— А что французы? Откуда такая неосторожность?
— Я подробностей не знаю, но говорят, покушение на Александра были организовано по прямому распоряжению Наполеона III. Уж больно события в Лондоне его обеспокоили. — Курьер улыбнулся.
— Сделайте милость, расскажите. Я так изголодался по новостям, что буду вам безмерно благодарен.
— Да там собственно не о чем рассказывать. Если давать выжимку событиям, то Его Императорское Величество не только наградили орденом Подвязки, но и приняли в Великую ложу Англии.
— Масоны? — Морган был искренне удивлен. — Почему он согласился? Мне всегда казалось, что он ведет свою игру. Зачем он влез в это мутное болото?
— Я не в курсе всех причин, но Его Императорское Величество знает что делает. Мне известно, что сразу после посвящения, кстати, сразу в мастера, королева Виктория начала довольно прозрачные заигрывания, направленные на сватовство.
— И кого в этот раз она решила выдать замуж?
— Как это не забавно звучит, но Луизу. Тем самым она пыталась поставить его между двух принцесс, обостряя ситуацию и заставляя выбрать сторону.
— Он уже выкрутился?
— Да, не знаю, что он там кому говорил, но дальше легкого флирта дело не зашло.
— Неужели Виктория так легко отказалась от своих планов?
— Вот что не знаю, то не знаю. В общих чертах, я все рассказал, касаемо этого инцидента. Само собой, что сам знал. Может быть, вас еще что-то интересует?
— Как жаль, что вам можно так мало рассказывать, — улыбнулся Морган курьеру, оставшемуся впрочем, невозмутимым. — Но, боюсь, все остальные вопросы не так важны. Меня только беспокоит связь. Без телеграфа я как без рук. Две недели с лишним в один конец — это очень приличный срок для сообщения. За это время очень много что может измениться. И я, честно говоря, не представляю, как разрешить эту проблему.
— К сожалению, я тоже. Вы должны понимать, что я всего лишь.
— Да понимаю, понимаю. Но вдруг слышали, что? Его Императорское Величество очень внимателен к науке, мало ли что интересное там открыли.
Проводив курьера к месту отдыха и ожидания ответа, Морган отправился в комнату, дабы изучить пакет документов, предварительно его расшифровав. Впрочем, его жена — Элизабет — оказалась очень полезной помощницей, позволявшей очень серьезно ускорить расшифровку пакета и компоновку ответа.
В этот раз, помимо общих инструкций и освещения финансовой и политической ситуации в мире, в пакете имелось весьма прилично и иных документов, связанных с целым рядом новых проектов, один из которых поверг Моргана буквально в шок. Александр отписывался, что в течение месяца в Нью-Йорк прибудет рабочая группа из Москвы, которая привезет с собой оборудование для беспроводной связи. В связи с чем, Император просил Моргана обеспечить всемерное содействие.
Стандартный имперский лист бумаги, покрытый аккуратными машинописными буквами «абракадабры» и расшифровка, лежал перед Джоном и он просто не знал, как на него реагировать. «Это шутка?» — такова была единственная мысль в голове Моргана. Все сказанное больше напоминало ему какой-то не смешной розыгрыш.
— Джон, что с тобой? — Елизавета была встревожена потерянным видом мужа.
— Ты знаешь, дорогая, иногда мне кажется, что я устроился на работу к дьяволу. — Морган хмыкнул и залпом опрокинул бокал с виски. — Да. Определенно в этом что-то есть. Не переживай, — он улыбнулся жене, — все будет хорошо.
«Странный эпизод, — подумает читатель. — Откуда в 1868 году радиосвязь, да еще такая?» Но тут нужно отвлечься и сделать небольшое ретроспективное отступление, дабы пояснить ситуацию, безусловно скучную и скрытую в глубине айсберга, но от того не менее важную.
В своей прошлой жизни Александр, во время пребывания в интернате, где он воспитывался, занимался в радиотехническом кружке. Так сложилось, что ничего другого там больше не было. Вот и приходилось все свободное от учебы время заниматься либо спортом, либо радиотехникой. Учитывая, что дома-интернаты для сирот оснащали далеко не самой передовой техникой, то в восьмидесятые годы XX века он имел дело с довольно древним оборудованием, прежде всего ламповым и электромеханическим. Разве что с литературой было хорошо — справочники, дополненные подшивками таких журналов как Моделист-Конструктор, Радио и Техника молодежи очень сильно подкупали юношу, погружая ее в мир техники, поделок и научно-технического прогресса.
Иными словами Александр обладал хоть и несколько подзабытыми, но довольно обширными познаниями в области радиоэлектронике и некоторых смежных с ней областях. Которые ему совершенно не пригодились в прошлой жизни, всего лишь расширяя кругозор, зато в этой оказались в самый раз.
Но как донести эту информацию, безусловно, крайне полезную до Якоби, Авдеева и Баршмана, которые руководили электротехнической, химической и механической лабораториями (а потом и НИИ)? Конечно, кое-что можно было оформлять в качестве разведданных, подогревающих миф о всесильности его тайной полиции. Но ряд фундаментальных вещей в области физики вообще и электротехники в частности, нужно было как-то объяснить — вбить в головы этих ученых.
Что может быть проще? Рассказал, показал — и все. Проблема, как говорится «финита». Но, на практике оказалось все не так просто. Он, конечно, попытался, однако, ничего толкового не вышло. Эти люди обладали совершенно иным характером мышления, а потому банально не могли понять значения, вкладываемые Александром в слова. Поэтому пришлось прибегать к хитрости и идти к ним в ученики. Его высокое положение заставляло учителей очень мягко реагировать на «неофита» и отвечать на все поставленные вопросы. Так что путем долгого и упорного труда, Саша раз за разом получал, кивал Якоби, а за ним и остальных все дальше и дальше вперед, в области понимания изучаемых вопросов. Благо, что физика даже на школьного курса восьмидесятых годов двадцатого века была невероятным, волшебным уровнем для 1860-х годов.
Таким образом, тот же Якоби смог сформулировать к 1868 году многие фундаментальные законы электротехники, которые мог знать, хотя бы понаслышке, слушатель радиотехнического кружка восьмидесятых годов двадцатого века. Безусловно, не все. Однако прогресс в понимании радиоволн и электричества оказался просто потрясающий, ушедший вперед на шестьдесят, а то и все сто двадцать лет. В НИИ электротехники уже имелось несколько электромеханических осциллографов, рисующих графики на бумажной ленте, электрические паяльники, индукционные печи и многое другое, крайне полезное оборудование. И, что самое главное, сотрудники лаборатории умели осмысленно им пользоваться.
Впрочем, другие лаборатории хоть и отставали, но не сильно. В ведомстве Авдеева, например, с 1863 года применялась периодическая таблица химических элементов, слизанная Александром по памяти у Менделеева. Причем в этой реальности, ее также «открыл» Менделеев, обобщив полученные «от разведки» сведения. Аналитическая химия, несмотря на очень плохое ее знание Сашей, ударно совершенно неудержимо продвигалась вперед. Особенно смежные с электротехникой направления, такие как электролиз в неводных растворах или гальванотехника. Плюс кое-что из органической химии, на которой всецело сосредоточился Менделеев, разработавший к 1868 году вполне корректно работающую модель ректификационной колонны, позволяющей довольно просто разделять основные фракции нефти. Баршман тоже в этом плане неплохо потрудился, добившись создания целой плеяды полезнейших устройств. Например, диффузионного вакуумного насоса, печатной машинки и многого другого. Само собой, по той же схеме, что и Авдеев с Якоби.