— Больше всего? — Саша не спеша протер налысо выбритую голову, — думаю, что чувство дикого одиночества. Вон, посмотрите на них. — Он кивнул на замершую толпу людей, напоминающую, восковых фигур. — Они даже не понимают, что я им зачастую говорю. Ужас какой-то. Ни одной родной души. Даже Лена, насколько я могу судить, и та, наверняка имеет четкие инструкции следить за мной и помогать британской разведке. Ситуация хуже, чем у Штирлица. У того хоть была возможность в некой отдаленной перспективе оказаться рядом с близким и родным человеком. А тут, — Саша махнул рукой, — полный бесперспективняк. Только и остается озлобленно работать. Да вы и сами видите. Правда, я все больше и больше теряюсь. Ради чего все это? Какой мне с этого прок? Кто все эти люди?

— Ну, вам это, пока не сильно мешает.

— Пока. Я боюсь сорваться. Вы же в курсе, что я устроил в Московском генерал-губернаторстве. Нужно тоньше работать. Гибче. А я иногда так устаю, что готов Гордеев узел не то, что разрубить, а молотом в пыль разнести. Представляете, если я сорвусь и устрою им тут мировую революцию? Как там было? «Мировой пожар в крови — Господи, благослови!»

— Вы же не хотите сорвать нам эксперимент?

— Честно? — Александр с тоской в глазах скосился на собеседника.

— Только без мата, пожалуйста, — незнакомец вновь мило улыбнулся.

— Вот видите, вы все отлично понимаете.

— Так попросите того, что вам не хватает.

— А вы дадите?

— Неизвестно. Как вы помните — для чистоты эксперимента есть определенные ограничения на удовлетворение запросов.

— Мне бы ноутбук с большим количеством полезной в прикладном плане информации по технологиям, и солнечные батареи для него, чтобы подзаряжать. Лучше даже не ноутбук, а что-то вроде планшета с экраном дюймов на пять — семь.

— Какой у вас интересный переход получился. Только что говорили о том, как вам тяжело одному, как тошно без близкой, родной души, а как до дела, то вы вновь требуете серьезного улучшения условий вашей игры.

— А какой смысл мне у вас просить сподвижницу?

— Но вы даже не попробовали!

— Боюсь, что вы правы, а потому к тем, кто обманул уже один раз доверия больше нет. Есть мнение, товарищ, что вы либо обманете меня, либо подшутите. Возразите, если сможете, но я думаю, что это приятное дело — растворять в кислоте какую-нибудь…, которую вы подбросите мне чтобы просто поржать.

— Не исключено, — незнакомец оскалился с наглой улыбкой.

— Вот поэтому, памятуя о доброй традиции восточных джиннов, я прошу у вас предельно конкретные вещи. В идеале, конечно, я бы с удовольствием выбрал бы по каталогу, чтобы понимать, что и в каком качестве вы готовы мне предоставить.

— Ну, Александр, это было бы слишком просто.

— Поэтому дайте мне просто ноутбук с прикладной справочной информацией по технологиям.

— Вы опять за свое?

— А вы представляете, каково это — пытаться родить ежика?

— Что? — незнакомец удивленно посмотрел на Сашу.

— Да не разбираюсь я в медицине, не разбираюсь. И в сельском хозяйстве. Да много в чем еще. И никто тут не разбирается. Я и так уже совершенно изнасиловал свой мозг попытками вспомнить хоть что-то, что может помочь в этом деле.

— А это разве наши проблемы?

— Да пошли вы… — Александр зло сплюнул на брусчатку перрона и резко встал, прекращая разговор.

— Александр! Где ваши манеры?

— Вам сказать? Или сами догадаетесь? Что это за издевательства!? — Саша буквально пришел в ярость, еле сдерживаясь, чтобы не врезать по наглой, лощеной морде лица своего собеседника. — Скажите, что вы в силах дать, и я выберу, что мне нужно. А то второй раз уже по-свински вкрадчиво издеваетесь. Вам самому не тошно?

— Любопытно. Что же вас так зацепило?

— Ничего! Разговор окончен! Я не желаю больше с вами беседовать! Делайте свою работу, а я буду делать свою. Ту, на которую подписался. Сам справлюсь! И сам разберусь! Не маленький. — Саша прищурился и спустя пару секунд продолжил. — Как ловко вы меня развели. Ладно. Прощайте. — Александр развернулся и уверено зашагал к толпе своих людей, которые замерли вместе с каплями дождя. В эту секунду вдруг все потемнело, что-то слегка хлопнуло, как порывом воздуха. Он моргнул и поначалу оказался совершенно ошарашен, так как оказался в кругу своих людей. Как раз в тот самый момент, когда он заметил старого знакомого на лавочке. Впрочем, его там уже не было. Эта заминка, вызванная странным задумчивым состоянием цесаревича, который встал как вкопанный, обеспокоила Елену:

— Дорогой, ты в порядке? Что-то случилось?

— А? Да, все хорошо. Просто померещилось. Я… я думаю, мне нужно сходить в баню, выпить кваса и хорошенько выспаться. Санкт-Петербург меня вымотал до предела.

— Конечно, конечно, пойдем. Ты прав. Тебе следует отдохнуть. Из-за этих проклятых бомбистов ты практически не спал.

Утром шестого октября 1864 года, проснувшись с первыми петухами, цесаревич отправился принимать водные процедуры, по пути, зайдя в свою канцелярию, чтобы поздороваться с Павлом, который вчера был в отъезде.

— Паша, доброе утро.

— Доброе утро, Ваше императорское высочество! — Дукмасов в помятой форме вытянулся перед Александром.

— Ты, как я погляжу, сразу сюда прибыл?

— Так точно.

— А что за поездка была?

— Проверяли донос по Коломенскому уезду.

— А чего нарядом не ограничился?

— Ситуация сложная. Решил подойти гибче и проверить аккуратно. Я официально не с проверкой ездил, а с просьбой, дабы подозрения не вызвать, так как человек хороший.

— И чем закончилась проверка?

— Донос оказался ложным. Вчера же выписал наряд на отработку источника данного подлога и его целей. В точности как вы и требовали.

— Хорошо. Что-нибудь необычное с нашей последней беседы случалось?

— Ничего. Хотя… вот. — Павел Георгиевич полез в стол и достал оттуда странный пакет, напоминающий упакованную в бумагу книгу.

— Вчера заходил странный человек и оставил этот пакет лично для вас. Сказал, чтобы я его не вскрывал, ссылаясь на то, что очень сильно расстроитесь, узнав об этом.

— В самом деле? Хм. Интересно. А как выглядел этот странный человек?

— Черное пальто странного кроя. Я думаю, иностранец. По крайней мере, у нас таких не шьют, насколько я знаю.

— А лицо? Какое оно?

— Оно… оно… извините ваше императорское высочество, совершенно из памяти вылетело. Вот верите — как будто человек без лица. Ни одной детали не помню. Рост. Размеры. Одежду. Трость. Все запомнил в деталях. А лицо — нет. Никогда такого не было.

— Все нормально Паш, такое иногда бывает. Нужно просто хорошо выспаться. У меня сегодня же не приемный день?

— Да, но через три часа открытие Уложенной комиссии!

— Хорошо. Пока не пускай ко мне никого. Думаю, тот человек действительно что-то важное мне прислал.

— Вы его знаете?

— Да. Это известный иллюзионист. Фокус с лицом его коронный номер. Я более никого не встречал, кто мог бы его повторить.

Александр взял бандероль и пошел в свой кабинет. Его распирало любопытство, что же все-таки прислал ему этот странный персонаж. Судя по пальпации — бандероль представляла собой довольно жесткую коробку размером очень близкими к стандартной пачке писчей бумаги, только толще примерно в два раза.

Расположившись за столом и немного уняв легкий волнение, Саша вскрыл плотную оберточную бумагу бандероли, обнажив совершенно не примечательную белую коробку из очень прочного картона. Единственным необычным моментом, который сразу бросался в глаза, была наклейка из какого-то пластика, которая выполняла функцию пломбы у этой посылки. С виду неприглядная, она имела молочно белый цвет и поразительную прочность, поддавшись только ножу, да и то, с трудом. Внутри, прямо сверху лежал листок письма по формату коробки из очень качественной шелковой бумаги с бархатистой поверхностью и золотистым тиснением по краям.